А. Хреновский

Уже более двадцати лет минуло с тех пор, как положено начало наших пещер неким купцом С. К., который посвятил свои труды народному образованию в слободе Алексеевке. Своим усердием в этом деле, а равно обходительностью и простотою он вскоре заслужил репутацию прекрасного человека. По местному выражению, К. (в настоящее время иеромонах в Андреевском скиту на Афоне) «примонашивал»: налагал на себя посты, часто молился; это, а равно и др. благочестивыя качества еще более способствовали возвышению его в глазах нашего населения, в особенности женского. Наклонность его к паломничеству выразилась путешествием в древле–престольный град Русского царства – златоглавый Киев. Здесь, поклонившись мощам св. угодников, почивающим в Лавре и по монастырям, К. возвратился на родину с многочисленным запасом планов и снимков печерских келий, подземных сообщений, видов гор и проч., что навело его, ревнителя уединения, на первоначальную мысль об устройстве чего-нибудь подобного и в слободе Алексеевке. Грунт окрестностей, меловые горы, представлял самую удобную для осуществления такой мысли местность. Заручившись одобрением и обещанием содействия многих местных обывателей – малороссов, которые с особенным сочувствием отнеслись к предпринимаемому, благочестивому (по их убеждению) подвигу, К. не замедлил избрать, неподалеку от центра слободы, подходящее место: на крутой, вздымающей свои меловые верхушки горе над тихой, у подошвы протекающей р. Сосной, – что как нельзя более соответствовало пустынному назначению пещер. Принята была небольшая, впоследствии оказавшаяся излишнею предосторожность против чьего-либо внезапного вторжения: в узкую провалину, служившую входом, вставлена деревянная, изнутри и отвне замыкавшаяся дверь, под защитой которой совершалась неустанная, преимущественно ночная работа. Пещера, несмотря на относительную высоту своего положения – около тридцати футов над уровнем реки, – в половодье почти совершенно покрывалась водой, так что нужно было, переехавши на лодке, прямо приставать к двери. Так прошло несколько месяцев: разумеется, слух о предприятии К. вскоре разнесся по слободе; многие приходили из любопытства, клали близ пещеры, свечи, ладан и деньги. Внутренность наших подземелий, рассказывают, первоначально имела такой вид: тотчас по входе – уступ; далее взорам наблюдателя представлялась обширная, в крейде (в мелу) высеченная зала, на переднем фоне которой рисовалась высокая колонна, поддерживающая потолок. Налево от колонны, чрезвычайно узкий, не более полутороаршинный проход, извилистой лентой опоясывает три келии, расположенные на противоположной, правой стороне, – кельи, предназначенные для ищущих спасения в уединении, вдали от мирского шума. Несравненно значительнее ширины – длина этого прохода: простираясь в длину почти на сорок аршин, он разветвляется на несколько дорожек, в свою очередь пересекаемых по всем направлениям; в образующихся оттого углах или кутках прорублены небольшие ниши в стене, где поставлены миниатюрные образки Спасителя, Богоматери, св. Антония, Феодосия и др. с неугасимыми, день и ночь теплящимися пред ними лампадами. Отблеск от множества восковых свечей, отражаясь, производит болезненное, неприятное впечатление, разливая повсюду матовый, бледно-оранжевый свет: чувствуешь себя как бы заживо погребенным в сыром могильном склепе. Те же очевидцы передают, что распределение работающих было организовано самым правильным образом: тридцать человек расположены поочередно один за другим; одни в молчании трудятся заступом; другие в заранее приготовленных решетах и корзинах передают набранную землю следующим и т.д., пока не достигнут выходной двери, – в то же время работающие со вниманием слушают читаемые товарищами акафисты, каноны и др. Работы подвигались быстро и уже приходили к благополучному окончанию, как вдруг непредвиденное, по-видимому пустое обстоятельство, разрушило все надежды строителей. Нужно заметить, что популярность пещер в народе до того возросла, что почитатели, тут же на горе, саженях в двадцати, построили уже камиличку (это род небольшой часовни, каковыя до последнего времени встречались наиболее в малороссийской части нашей губернии – при мостах, гатях, дорогах и даже на площадях больших слобод) обильно снабженную, от усердия слобожан, церковною утварью.

Приглашенный священник отправлял здесь по временам молебны для приходящих. После одного из таких собраний, несколько оставшихся хлопчат (мальчиков), вскарабкавшись на самый гребень горы, начали шалить, и один из них неосторожно стал на выдавшийся, огромный кусок мелу, который не выдержал тяжести, оторвался и полетел по скату. Мальчик успел отпрыгнуть в сторону, но беды уже нельзя было поправить: по над берегом проезжал в эту пору исправник; испуганные шумом лошади шарахнулись, и седок едва не поплатился, если не жизнью, то, по крайней мере, холодную ванною в реке, но по какому- то счастливому обстоятельству успел выпрыгнуть из повозки.

Бросившись в правление, он накинулся на оторопевшего голову, – что это значит? кричал грозный начальник; так-то ты заботишься о порядке? Едва и меня не отправил на тот свет. Узнав, в чем дело, исправник, в пылу негодования, дал приказ четырем разъездным казакам сокрушить пещеры и все в них. Те, с неизменным: «рады стараться» начали исполнять приказание: найдя дверь пещеры затворенную, не задумались выломать ее; вслед затем сняты и собраны все иконы, вынесены лампады; затем пещера, как произведение ни для кого ненужное и бесполезное – засыпана землей. Отобранные иконы вначале сохранялись в Вол. Правлении, потом переданы благочинному для раздачи бедным церквам. Впоследствии, дело копания пещеры, начатое К., возобновлялось еще несколько раз: сначала малороссом «Каруйко», потом солдатом Сабыниным и бурлаком N…, но волостной старшина, всякий раз, без дальних церемоний велел забрасывать пещеру и самый вход наглухо завалить.

Воронежские епархиальные ведомости. 1875. №13. (от 1.07.1875)

Битюгин К.Е. © 2006. Написать мне